SpaceX на Марсе – один из важнейших этапов рыночной революции в космосе. В космос за три копейки. Американец Эдвард Кроули готовит разработчиков ракет в российском «Сколково» До конца года на орбиту должен выйти еще один «частник» — Cygnus.

В конце мая частный космический корабль Dragon компании SpaceX доставил на Международную космическую станцию полтонны еды и научных приборов. Это был первый в истории полет к МКС, осуществленный силами частного бизнеса, а не государственных агентств вроде Роскосмоса или NASA. О роли частной инициативы в освоении космического пространства «РР» побеседовал с одним из апологетов коммерциализации космоса Эдвардом Кроули, членом президентской комиссии по разработке новой космической стратегии США, а ныне еще и президентом Сколковского института науки и технологий — российской стратегической кузницы научных кадров

После полета Dragon глава NASA Чарльз Болден объявил ни много ни мало о начале новой космической эры. До конца года к МКС полетит еще один частник — «грузовик» Cygnus компании Оrbital Sciences. Что сделало возможным приход частного бизнеса в космос?

В 2006 году NASA, зная о том, что через четыре года шаттл закончит полеты, решило отдать снабжение МКС на откуп частным компаниям. Конечно, государственные структуры в США могли построить новую ракету на замену шаттлам, но решили этого не делать. Прежде всего чтобы сэкономить.

И оказались правы. Долгосрочные издержки на орбитальные космические системы стали гораздо ниже, чем если бы NASA занималось этим самостоятельно. А кроме того, у NASA высвободились мозги и руки, которые теперь концентрируются на еще более сложных задачах и проектах.

Заметьте, что, отдав инициативу частному бизнесу, государство в итоге все равно стало более конкурентоспособным. Ведь США получили две новые, современные ракеты, способные доставлять грузы на низкую околоземную орбиту. Их можно задействовать и для запуска спутников.

Кроме того, отдав частникам этот заказ, NASA сформировало целую отрасль, появилась промышленная база для создания частных космических аппаратов, которой раньше не существовало.

Проекты SpaceX и Оrbital Sciences уже можно «пощупать руками». Но многие другие проекты, заявленные частными компаниями, выглядят уж очень экзотично — вроде создания орбитальных отелей или добычи гелия-3 на Луне. Это все же фантастика или вещи, за которыми стоят просчитанные бизнес-планы?

Мне кажется, массовая коммерческая доставка людей на низкую орбиту станет реальной в течение вашей жизни. Космический туризм уже реальность. Это та сфера, в которой участвует и российская космическая промышленность. Она отправила на орбиту уже семь человек. Правда, за 20–25 миллионов долларов с каждого. Но эта цена должна и будет снижаться. Когда путевка в космос будет стоить несколько сотен тысяч долларов, чего можно достичь уже сейчас, число желающих полететь перевалит за тысячу. При стоимости в сто тысяч долларов в космос захотят отправиться уже больше пяти тысяч человек.

Конечно, произойдет дифференциация. Что-то можно будет получить за большие деньги, а что-то — за несколько тысяч долларов. За эти деньги вы сейчас можете прокатиться на «МиГе», так? А в какой-то момент наверняка сможете позволить себе суборбитальный полет — это когда мы взлетаем, поднимаемся по параболической траектории и приземляемся 15–30 минут спустя. И потом можем законно утверждать, что были в космосе — три или пять минут, — ощутили невесомость, увидели кривизну Земли и бездонный космос.

Ну, и будут, конечно, услуги за миллион или несколько миллионов долларов — орбитальные полеты и пребывание на орбите, к примеру. Здесь следующий этап — создание орбитальных отелей. Хотя я и не совсем понимаю зачем: за один день в космосе вы увидите все, что только возможно.

Добыча полезных ископаемых на других планетах и астероидах — это перспектива ближайших ста лет. Потому что еще очень долго стоимость этих ресурсов будет слишком высокой, чтобы оправдать затраты на их добычу.

Вообще есть всего две вещи, которые вы можете перемещать в космосе: фотоны и атомы. Так вот, практически все, что целесообразно коммерчески в космосе, касается перемещения фотонов — по сути, информации. Атомы слишком много весят. Вы строите коммуникационный или наблюдательный спутник, то есть перемещаете фотоны, и потом получаете с него постоянный доход. Это бизнес-модель, если хотите. Но если для извлечения прибыли вам надо постоянно перемещать предметы в космос и из космоса, то это очень трудоемкий и тяжелый бизнес.

Можно ли «благодарить» мировой финансовый кризис за то, что космос становится частным? Ведь со стороны это все может показаться попыткой создать новую индустрию ради новых рабочих мест.

Нет. Бюджет NASA на следующий финансовый год — 16–17 миллиардов долларов. И неважно, строит оно ракету само или покупает чьи-то услуги, — у него все те же 17 миллиардов долларов на расходы. Это не «новые» деньги.

«Новые» деньги появятся в этом секторе экономики, когда достаточно большое количество людей начнут летать на ракетах. Но в любом случае это будут небольшие деньги. Грубо говоря, если это несколько сотен человек в год, которые платят по миллиону долларов, то получается, в отрасль придет всего несколько сотен миллионов долларов. Плюс, если новейшие американские ракеты выиграют у европейских и российских производителей битву за некоторые коммерческие запуски, это опять-таки еще несколько сотен миллионов долларов.

Так что влияние коммерциализации космоса на ВВП будет мизерным. Значительно более важно то, что это расширяет промышленный потенциал государства. Все развитые промышленные страны стремятся присутствовать в космосе. Но, в отличие от ЕС или Японии, у США нет того, что мы могли бы назвать промышленной политикой. Нет никаких установок насчет того, какую отрасль промышленности необходимо поддерживать, а какую нет. И посему в США есть другие механизмы для того, чтобы создавать и поддерживать те сферы, которые определяют стратегический потенциал государства. И это — пример такой поддержки. Приход частников в космическую сферу приносит сюда деньги, создает рабочие места, конкурентоспособные продукты, но также помогает поддерживать эти стратегические промышленные приоритеты. Получается та же промышленная политика, только через посредничество: мы говорим, что промышленной политики в этой сфере нет, а она есть.

Кто-то, кроме США, обладает сейчас технической и юридической базой для того, чтобы передать часть космических миссий частным компаниям?

На самом деле в большинстве стран и регионов с развитой космической отраслью — это США, Япония, ЕС и Россия — космические корабли и ракеты-носители создаются, по сути, частными компаниями. Просто в России и Европе большинство компаний имеет значительную долю госкапитала.

Да и в США государственное агентство NASA никогда самостоятельно не строило ракеты. У него были Boeing и Lockhead, которые этим занимались. А теперь к ним добавились Orbital и SpaceX.

Что меняется сейчас — так это способ взаимодействия с частниками. NASA, вместо того чтобы просто заказать ракету компании SpaceX, создает рынок — и говорит двум компаниям — SpaceX и Orbital: если вы создадите ракету, то мы выступим в роли заказчика.

Если рассматривать происходящее с этих позиций, так может сделать любая страна. Но в действительности в ближайшей перспективе этим не будет заниматься никто, кроме США. Потому что связи между бизнесом в космической сфере и правительственными космическими программами в России и ЕС давно устоялись, они слишком сложны, чтобы их ломать. Да и зачем ломать, если они работают? А в США государство и космическая промышленность достаточно дистанцировались друг от друга, что облегчило построение новых коммерческих отношений.

Последние события в США должны как-то насторожить Россию? Многие у нас уже предрекают, что SpaceX перехватит все заказы на запуск спутников и лишит российскую космическую отрасль прибылей, без которых невозможно развивать космические программы.

Не думаю, что приход частников в космос серьезно меняет конкурентную картину на рынке космических запусков. У России есть устоявшийся набор ракет-носителей, обладающих таким немаловажным преимуществом, как низкая цена запуска. И даже недорогие коммерческие аппараты в США вряд ли смогут серьезно конкурировать с российскими по этому параметру. Забота российских производителей — соревнование с китайскими и индийскими производителями, которые обеспечивают еще меньшую стоимость запуска.

В России одна из главных проблем любой высокотехнологичной отрасли, и в частности космической, — нехватка хороших специалистов. А откуда приходят разработчики ракет в новые частные американские компании?

Так это мои студенты (улыбается). Действительно, в этих компаниях много моих бывших студентов из Массачусетского технологического института.

Любая инженерная компания в любой стране мира говорит, что главная ее проблема — квалифицированные специалисты. И вот мы с вами сейчас сидим в «Сколково», где создали институт, который будет заниматься подготовкой таких специалистов. Это должны быть не просто люди с дипломом, не просто те, кто обладает высокими техническими навыками, а прежде всего те, кто имеет тягу к созданию чего-то нового, инновационного.

И приоритетной отраслью, для которой нужно готовить специалистов, мы считаем именно космическую.

Какие научные открытия последних десятилетий упростили создание космической техники настолько, чтобы этим смогли заниматься небольшие частные компании?

Никакие. Если вы посмотрите на технологии, которые Orbital или SpaceX используют для создания своих ракет-носителей, то они в подавляющем большинстве уже существовали в 80-е и 90-е годы. Разве что были разработаны стыковочные системы и узлы, необходимые для причаливания космических кораблей друг к другу в автоматическом режиме. Но опять-таки автоматическая стыковка появилась в России 30 лет назад. Тогда использовались радарные системы. Сейчас им на смену пришли системы оптического слежения, но техника процесса осталась прежней.

Даже капсула Dragon использует для маневров те же аэродинамические решения, которыми пользовались еще во времена «Аполлонов». Шаттлы или «Буран» были значительно более сложными аппаратами, чем Dragon. Но Dragon при всей своей простоте успешно справляется с теми же задачами.

Частные полеты в космос стали возможны, потому что эти компании поняли, как сделать процесс производства ракет более экономным, экономически приближенным к производству автомобилей.

Вы сказали, что передача некоторых функций частным компаниям позволит NASA сосредоточиться на новых, сложных, долгосрочных проектах. Об этом же говорит и глава агентства Чарльз Болден. Что это за проекты и сохранится ли международное сотрудничество по освоению космоса в том виде, в котором оно существует сейчас, если эти инициативы будут реализованы?

Космическая политика США зиждется на идее покинуть околоземную орбиту и отправиться исследовать Солнечную систему. Но куда надо лететь в первую очередь? Есть два варианта: высаживаться на поверхность Луны — потому что простой полет на орбиту Луны не представляет особенного интереса — либо лететь к околоземным астероидам, отрабатывая длительное, в сотни дней, пребывание человека в космосе, чтобы готовиться к путешествию на Марс.

Технически значительно проще лететь к астероидам, чем на поверхность Луны. Потому что, чтобы высадиться на Луну, надо доставить в ее окрестности все оборудование для спуска и возвращения, для работы и жизни на ее поверхности. Это все пугающе много весит. И с точки зрения энергетических затрат гораздо тяжелее спуститься на поверхность Луны, чем совершить облет Марса. Так что научиться передвигаться во внутренней Солнечной системе — это, возможно, следующий логически верный шаг. И уж потом нам надо решить, полетим мы на поверхность Луны или Марса.

Практический же аспект проблемы состоит в том, что ни у одной страны сейчас нет денег, чтобы в одиночку построить такую космическую систему. Если мы собираемся это сделать, мы должны это делать общими, международными усилиями — как с точки зрения политического интереса, так и с точки зрения технологий и финансирования.

Кстати о Марсе. NASA недавно отказалось от участия в «ЭкзоМарсе» — совместном с ESA и Роскосмосом проекте по изучению Красной планеты. Вам не кажется, что этот шаг противоречит провозглашенному курсу на «более сложные задачи»?

Здесь нет никакого противоречия, это лишь вопрос распределения средств в бюджете NASA. Отказ от «ЭкзоМарса» связан с ростом расходов на другие высокоприоритетные проекты, такие как космический телескоп James Webb. Без него мы не смогли бы обеспечить успешное возвращение марсианской миссии. Это снова к вопросу о распределении усилий на международном уровне: мы построили телескоп James Webb, у нас есть большая оптическая обсерватория. Мы делимся полученными с нее данными, а европейцы и россияне пусть занимаются «ЭкзоМарсом».

Что скорее приведет человечество в дальний космос — наука или коммерческий расчет?

В пространстве до низкой орбиты Земли будут доминировать коммерческие интересы: туризм, коммерческие поставки и так далее. За пределами низкой орбиты должна доминировать наука.

Стремление понять условия возникновения и геологию Луны, природу астероидов и суть различий между тремя наиболее распространенными классами астероидов, изучение их ресурсной базы, возможное развитие простейших форм жизни на ранних стадиях формирования Марса — вот эти научные вопросы и будут нас двигать дальше в космос.

Нет ли у вас опасений, что однажды коммерческие компании в космосе выйдут за рамки гражданских заказов и начнут, к примеру, строить космическое оружие?

Я думаю, практически все страны будут утверждать, что это область исключительно государственных заказов. Так что, с моей точки зрения, в ближайшем будущем, в течение лет ста по крайней мере, нет никаких причин ожидать появления в космосе коммерческих военных систем.

Николай Анищенко

Права на данный материал принадлежат Русский репортер
Материал был размещен правообладателем в открытом доступе.