< Медведев поддержал идею провести в рамках G8 и G20 встречу с учеными

Спор академиков: мы потеряли звание первой космической державы мира?

Еще недавно День космонавтики для нашей страны был радостным праздником. Потому что ей всегда было чем гордиться: ни одно государство мира не могло похвастать столь мощным и скоростным освоением около земного пространства. В прошлом.

---

Сегодня, искренне поздравляя всех специалистов, имеющих отношение к космонавтике, ученых и простых механиков, а также весь отряд наших доблестных космонавтов, мы все же попробуем разобраться, почему Россия потеряла звание первой космической державы мира и есть ли у нее шанс его вернуть. Корреспондент «ВМ» встретилась с учеными, имеющими диаметрально противоположные точки зрения.

СПРАВКА

Прошедший год, как известно, был объявлен руководством государства Годом российского космоса, в связи с чем на национальные космические программы было выделено около 115 миллиардов рублей средств федерального бюджета. Запланирован целый ряд проектов в сфере освоения космоса, в частности полномасштабное строительство нового российского космодрома «Восточный», запуск на орбиту порядка 50 космических аппаратов, принятие новой целевой программы развития системы ГЛОНАСС. Казалось бы, отечественная космонавтика возрождается. Но праздник получился, что называется, со слезами на глазах: бравурные речи о былых заслугах в ракетно-космической отрасли, поздравления и обещания опять быть впереди планеты всей звучали на фоне целой череды космических неудач.

Собственно, удача пока одна — действующая орбитальная программа «Радио астрон». Говорить об открытиях, которые сулил запуск проекта, пока рано, однако все счастливы уже потому, что аппарат вовремя раскрылся и никуда не упал. Череду трагических поражений в космосе завершает не вышедшая на заданную орбиту российская межпланетная станция «Фобос-Грунт», запущенная 9 ноября.

ПРОТИВ

Эрик Галимов: Космос мы почти профукали

Эрик Михайлович, недавно вы опубликовали книгу «Замыслы и просчеты» о бесплодных усилиях в области фундаментальных космических исследований в последние 20 лет. Ряд ученых с вами не согласились, утверждая, что хотя и не было крупных успехов, средства расходовались рационально…

Худший способ реагировать на критику — пытаться скрывать ошибки и просчеты. В течение многих лет откладывались стратегически важные для нашей науки, авангардные по научному замыслу, а главное — доступные нам по средствам проекты на Луну и спутник Марса «Фобос» с доставкой ценного грунта. При этом продвигались три астрофизических спутника типа «Спектр», требовавшие неизмеримо больших затрат. Для запуска этих шеститонных спутников требовались ракеты типа «Протон», которые в четыре раза дороже, чем, например, необходимые для запуска на Луну ракеты среднего класса типа «Молния» («Союз»). Если бы эти проекты были своевременно осуществлены, наша космическая наука занимала бы сегодня достойное место в мире. Вместо этого практически все имеющиеся средства направлялись на заведомо неосуществимые и очень дорогие астрофизические проекты «Спектр-РГ», «Радиоастрон» и «Спектр-УФ».

Надо ли противопоставлять эти проекты? Ведь у них разные задачи.

Речь не идет о противопоставлении планетных и астрофизических проектов. Понятно, что экономичный проект предпочтителен, если вы собираетесь его реализовать. А для получения средств иногда интереснее дорогой проект. Больше денег можно освоить. Если же конечный продукт создать не удается — не беда. Можно прикрыться списком других достижений… Например, прибор «Ленд» успешно работал на борту американского космического аппарата. При этом не только широкая публика, но и большинство членов Академии наук не знают, что прибор этот стоил несколько миллионов рублей, а только один незапущенный проект «СпектрРГ» унес в небытие более миллиарда. Смета на проект «Фобос-Грунт» при запуске его в 2004 году составляла 300 миллионов рублей. Теперь он обошелся намного дороже. Хотя причина провала проекта носит системный характер.

Недавно я общалась с директором Астрокосмического центра ФИАН академиком Кардашевым, который возлагает большие надежды на астрофизический проект «Радиоастрон». Вы, что же, ему не верите? 

Я очень надеюсь, что период бесплодия завершится и мы наконец двинемся вперед. При этом напомню: крайним сроком запуска «Радиоастрона» был 2007 год. После этого он неоднократно откладывался. Роскосмос обещал запуск весной 2010 года, но весной 2010-го глава этой организации Перминов объяснил, почему запуск нужно перенести на осень. Реальный запуск произошел лишь в августе 2011-го. Когда я говорю об этом проекте, все время хочется постучать по дереву, чтоб не сглазить. Ведь огромные надежды были связаны и с «Фобос-Грунтом». Но даже если бы доставить грунт удалось, мы не были готовы к его анализу. Не знаю, что бы мы стали делать с бесценным образцом. Нет такого вещества на Земле, 100 граммов которого стоили бы больше миллиарда рублей — такова стоимость вещества, доставленного с Фобоса. Я говорил в том числе, что должен быть создан современно оснащенный центр анализа внеземного вещества, и наш институт, много лет занимающийся проблемами космохимии, мог бы оказать здесь большую услугу. Наши услуги оказались невостребованными. В результате аппарат кое-как запустили, а вот что делать потом, даже не подумали.

Но ведь есть еще проект исследования Луны « Луна-Глоб». Как здесь обстоят дела?

В 1995 году, когда президиум Российской академии наук поддержал наше предложение о возвращении к исследованию Луны, лунный проект («ЛунаГлоб») был наиболее реалистичным в тех финансовых условиях, имел хорошее научное основание. Осуществление этого проекта сильно продвинуло бы нашу науку. Но перевесило желание во что бы то ни стало запустить дорогие, требующие мощных ракет-носителей астрофизические спутники типа «Спектр», что в результате сделать не удалось. Сейчас на повестке дня те самые «ФобосГрунт» и «Луна-Глоб», с которых предлагалось начать. Только потеряно больше десяти лет, усилия и огромные деньги. А непродуманное администрирование продолжается. Если говорить о лунно-планетной программе, то, мне кажется, было бы целесообразно организовать в России Институт исследования Луны и планет.

Расскажите о вашей идее добычи на Луне гелия-3, который вы называете подарком природы.

Если спросить дикаря, из чего лучше делать крышу — из соломы или из металла, он скажет: конечно, из соломы. Металл нужно добыть, расплавить, придать форму, нужен прокатный станок, а солому — нарезал, связал — вот тебе и крыша.

Но крыши современных зданий покрыты не соломой. Гелий-3 — это будущее, мощный концентрированный источник энергии. При этом экологически чистый и безопасный. Конечно, с гелием-3 тоже есть проблемы, но в конечном итоге все упирается лишь в развитие инженерных технологий.

Вы сказали, что причины, приведшие к нашим просчетам в области исследования космоса, носят системный характер. О чем речь?

О снижении интеллектуального и нравственного качества общества. Упал уровень компетентности по отношению к требованиям занимаемой должности. Безответственность колоссальная. В примитивной форме — это разворовывание всего и наплевательское отношение ко всему на свете, кроме себя. В высокообразованном сообществе это проявляется в снижении требовательности к себе, в утрате ответственности, отсутствии стыда. Проморгали, прошляпили, а не стыдно. Хотя возможности нашего академического сообщества высоки.

У нас еще есть шанс занять достойное место среди ведущих космических держав. Но времени на это все меньше…

КСТАТИ

Эрик Галимов, академик, директор Института аналитической и прикладной геохимии (ГЕОХИ) РАН На проектирование и разработку наших проектов ушли миллиарды рублей, не воплотившиеся в конечный продукт. Это не просто оставило нас за бортом передовых исследований, но и в определенном смысле откинуло на несколько лет назад.

ЗА

Лев Зеленый: Наш космос хоронить рано

Лев Матвеевич, наверное, тяжело говорить о катастрофе миссии «Фобос-Грунта»…

 Да, тяжело и грустно. С Марсом нам исторически не везет. Это был второй запуск к Фобосу. Первый — в 1988 году — удался частично. Один аппарат был утерян после запуска из-за ошибки управленцев. Второй поработал вблизи Марса, но затем с ним неожиданно прервалась связь. Однако до этого удалось получить немало новых интересных результатов и о самом Марсе, и о его спутнике.

Затем была миссия «Марс-96».

Станция не вышла на отлетную траекторию и затонула в Тихом океане. Мы надеялись, что с запуском станции «Фобос-Грунт» удастся выправить ситуацию.

Не получилось. Для всех нас это большое потрясение.

За последние 20 лет по сравнению с советскими временами России не многое удалось в космосе… 

Да. Ситуация, казалось бы, безысходная, и многие об этом говорят — кто-то с горечью, а ктото, как мне кажется, и со злорадством. Неудачи не повод для пессимизма. Нужно двигаться вперед. Отечественная пилотируемая космонавтика развивается. Наши приборы успешно работают и у Марса, и у Венеры, и у Луны. Мы проводим активные исследования, пусть не на отечественных космических аппаратах, но собственными российскими приборами. Заместитель директора ИКИ РАН Олег Кораблев много занимается этими исследованиями на европейских космических аппаратах «Марс-Экспресс» и «Венера-Экспресс». Установленные там российские приборы функционируют без сбоев. Оба эти аппарата выведены в космос российской ракетой-носителем «Союз», оснащенной разгонным блоком «Фрегат», созданным в НПО им. Лавочкина. В ноябре 2011 года к Марсу стартовала межпланетная станция с самым тяжелым из всех существующих на сегодняшний день марсоходом. На нем тоже стоит российский научный прибор.

Почему больше всего говорят об исследовании именно Венеры и Марса?

Логично начинать с того, что ближе. Венеру вообще впервые стали исследовать российские ученые — Ломоносов открыл атмосферу у этой планеты в 1761 году. Думаю, следующее десятилетие станет поворотным в истории изучения этой планеты. Что касается Марса, то сейчас идут переговоры с европейскими учеными о совместных экспериментах, в том числе и с помощью тяжелых посадочных платформ.

Вы говорили о том, что в Солнечной системе есть два места, помимо Земли, пригодных для жизни. Первое — это Марс. Ну а второе? 

Это один из спутников Юпитера — Европа, который стал для ученых настоящим сюрпризом. Она целиком покрыта соленой водой, сверху замерзшей и потому напоминающей гигантский каток. Но Европа находится близко к Юпитеру, и эта планета-гигант подогревает океан Европы снизу и не дает ему целиком замерзнуть.

На это уникальное небесное тело мы хотим направить экспедицию уже в следующем десятилетии.

Вместе с НПО им. Лавочкина вы предложили новую российскую лунную программу. Какова она?

Пока она включает два проекта: российский «Луга-Глоб» и российско-индийский «ЛунаРесурс». Первый проект — комплексный. Он предусматривает изучение топографии, химического и минералогического состава лунных пород, поиск водяного льда в окрестностях лунных полюсов, эффектов взаимодействия Луны с межпланетной средой. Первоначально предусматривался сброс на лунную поверхность пенетраторов — проникающих зондов.

Задачей этого проекта были бы сейсмические исследования Луны, изучение размеров ее ядра, что важно для понимания того, как вообще у Земли появился столь уникальный спутник. Но пока нет подобной техники. Поэтому решено заменить пенетраторы посадочным аппаратом — он может дать много новой информации о свойствах летучих веществ в лунных полярных областях.

Первоначально запуск станции «Луна-Ресурс» планировался на 2013–2014 годы, а «Луны-Глоб» — спустя год. После катастрофы «Фобос-Грунта» коллеги из НПО им. Лавочкина решили проработать техническую часть проекта. Поэтому сроки запуска сдвинутся примерно на год.

Академик Эрик Галимов предлагает решить все наши энергетические проблемы с помощью добычи на Луне гелия-3. По его словам, 50 граммов этого изотопа хватит для работы всех земных АЭС.

К сожалению, все не так просто.

Чтобы добыть эти бесценные граммы, на Луне потребуется создать промышленную базу, эквивалентную всей нашей земной золотодобывающей. Гелий-3 вовсе не лежит на лунной поверхности в виде золотых россыпей: это лишь микроскопические вкрапления в реголит, составляющие примерно одну миллионную его часть.

Луну обдувает поток солнечного ветра, на 96 процентов состоящий из протонов, на 4 процента — из ядер гелия. Но это гелий-4, то есть обычные альфачастицы. Среди них только сотые доли процента составляет изотоп гелий-3, и он действительно имплантируется в лунный грунт, но в очень малом количестве. Чтобы добыть оттуда эти драгоценные 50 граммов, потребуется перелопатить сотни тысяч тонн лунных пород.

Но даже если бы удалось их получить, осуществить с ними управляемую термоядерную реакцию человечество пока не в состоянии.

Лев Матвеевич, неужели правда, что вы собираетесь возродить проект «Фобос-Грунт»?

Да, мы полагаем, что это уникальный проект и отказываться от него из-за неудачи с запуском в ноябре прошлого года нельзя. Думается, новую станцию можно было бы запустить уже в 2018 году — это наиболее подходящая дата и по баллистике, и по ситуации в промышленности. Задачи для новой миссии должны остаться прежними: добраться до Фобоса, взять образцы грунта и доставить их на Землю. Если новый «Фобос-Грунт» удастся реализовать, мы станем первыми обладателями вещества из-за пределов системы «Земля– Луна». Определиться принципиально надо уже в этом году: ведь предстоит огромная работа. РАН обратилась с соответствующим письмом в Роскосмос. Если мы получим поддержку руководства страны, я думаю, все получится.

Наталья Лескова 

---